Hollow Home

Последний день детства пахнет жареным хлебом и пылью с подоконника. Ты еще не знаешь, что завтра стекла в этом окне выбьет ударной волной, а крошки от завтрака будут стряхивать с тетрадей по алгебре. Четырнадцать лет — слишком мало, чтобы понять, как выглядит война до того, как она врежется тебе в живот ледяным комком...

Мариуполь теперь — это трещины в асфальте, заполненные осколками и тишиной между обстрелами. Ты идешь по улице, где аптека пахнет лекарствами и разложившимся мясом, а в развороченном автобусе кто-то устроил себе дом. В кармане — три таблетки анальгина и письмо от соседки: «Если найдешь собаку...» Но ты уже неделю не видел ни одной живой собаки.

Каждый выбор здесь оставляет на пальцах липкий след. Отдать воду старику из пятого подъезда или спрятать для сестры? Проверить подвал, где стонет чей-то голос, или бежать, пока не услышал его снова? Время не течет — оно хлопает дверями пустых квартир, отсчитывая секунды между ударами артиллерии.

Ты учишься различать звуки: гул дрона — это пять секунд до падения, скрип шин на улице — либо свои, либо чужие. «Свои» теперь тоже могут быть чужими. В темноте подъезда чья-то рука хватает тебя за запястье: «Ты же Максим? Помнишь мою дочь...» Но ты не помнишь. Ты стараешься забыть слишком многое.

Здесь нет квестов в привычном смысле — только осколки чьих-то жизней, которые ты собираешь как грибы после дождя. Иногда буквально: вот женщина с пустым ведром просит помочь найти хоть что-то съедобное в парке, где теперь воронка вместо фонтана. А через день она исчезнет, и только рваный платок останется на ветру...

Что тяжелее — нести сумку с едой или знать, что за каждым углом может быть последний твой шаг? Игра не дает ответов. Она лишь шепчет тебе на ухо запахом гари и дрожью в коленях после ночи под обстрелом. Ты просыпаешься — и снова выбираешь, кем быть сегодня: спасителем или трусом? Мальчиком или стариком?

Город меняется без тебя. Школа, где ты списывал контрольные, теперь лежит грудой битого кирпича. Аптека превращается в морг, подвал — в больницу, детская площадка — в яму для костра. И где-то между этим ты находишь куклу своей сестры — грязную, но целую. Это победа? Или просто еще одна вещь, которую придется бросить при бегстве...

Ты учишься молчать. Кричать опасно, плакать бесполезно. Даже дыхание иногда лучше задерживать — особенно когда впереди мелькают тени с автоматами. Но самое страшное — не звуки войны, а ее паузы: вот смех за стеной (живые!), вот котенок на развалинах (нормальность!), вот старый альбом с фото (прошлое существует?).

Кто-то назовет это игрой. После третьей попытки спасти всех ты поймешь: здесь нельзя выиграть. Можно только прожить. Или не прожить...