Intravenous 2: Mercenarism

Ты чувствуешь вес ствола в руке — холодный, обтекаемый, как продолжение твоего запястья. Гидеон не спрашивает «почему». Он спрашивает «сколько». Два месяца до основного ада, а пока... пока можно размяться.

Тени липнут к стенам, как старая кровь к бетону. Шаги охранника дробятся где-то за углом — ты уже знаешь, сколько секунд у тебя есть, прежде чем он наткнется на теплое тело коллеги. Или не наткнется. В конце концов, глушитель — это всего лишь вежливая просьба к миру замолчать.

Альтернатива? О, она пахнет порохом и звучит как симфония разбитых витрин. Пули оставляют после себя не дыры, а вопросительные знаки — особенно когда рикошетят от мрамора прямо в чью-то сонную артерию.

Замедление времени — это не сверхспособность. Это просто... привычка. Мир застывает, как испуганный зверек, а твой палец уже давит на спуск. Ты же слышал, как патроны шепчутся в магазине? Они спорят, кто первым встретит воздух.

Оружие здесь — не инструмент. Это кисть. Прицел рисует алые мазки по холсту из плоти, а отдачи нет — только легкая дрожь в плече, будто тело вспоминает старую травму.

И они учатся. Один промах — и следующий выстрел прилетит уже из-за твоего укрытия. Эти мерзавцы умеют читать по звуку твоего дыхания... или это тебе только кажется?

Город давно забыл, какого он цвета. Сегодня он будет красным. Завтра — тоже. Если заплатят.