Now and Then

Карантин сжимает город, как горячие пальцы вокруг горла. Ты — выживший, но не уверен, стоит ли радоваться. В квартире пахнет лекарствами и старыми книгами, а за окном — тишина, густая, как сироп.

Она наливает чай. Рука дрожит — или это ты не можешь поймать ритм собственного дыхания? Приемная дочь. Слово "дочь" теперь кажется слишком узким, как старый свитер...

Правительство твердит: "Оставайтесь дома". Но кто предупредит о другом вирусе — том, что ползет по жилам, когда ее колено случайно касается твоего под столом?

Диалоги ветвятся, как трещины на стекле. Сказать "перестань" или провести пальцем по ее запястью? Каждый выбор оставляет след — влажный отпечаток на простыне, шепот в темноте, стук сердца в грудной клетке.

Постельные сцены не просто "есть". Они липкие от пота, резкие от внезапного стона, прерывистые, как сигнал потерянной связи. Красотки здесь не картонные — у одной шрам над губой (история?), другая кусает нижнюю губу именно так...

А потом — провал. Утро. Пустой тюбик крема на тумбочке и вопрос: ты еще человек или уже животное? Игра не судит. Она лишь подбрасывает дрова в топку.

Сможешь ли устоять? Скорее всего — нет. Но попробуй.