Kly-Kly

Белая тень в шляпе скользит по пиксельным уступам, и ты чувствуешь, как подушечки пальцев сами сжимаются в ожидании прыжка. Двойного. Потому что первый всегда обманчиво легкий — земля уходит из-под ног с хрустящим звуком рассыпающихся блоков, а второй уже заставляет сердце биться в горле.

Человекоподобные кактусы шипят, когда ты приземляешься им на макушку, и на секунду кажется, будто в воздухе витает запах растёртых иголок. А вот пингвины на реактивных ранцах оставляют после себя шлейф гари — он щиплет глаза, если промахнешься.

Восемь уровней. Четыре мира. Каждый новый биом обжигает по-разному: тропики липнут к коже влажным паром, зимние карты скрипят под ботинками, словно снег, который никогда не растает. И где-то там, за поворотом с шипастыми птицами, всегда прячется печенье — круглое, с шершавыми краями, как будто испечённое наспех.

Ты ломаешь кирпичи головой (да, вот так), и иногда оттуда вываливается что-то тёплое, пульсирующее. Бонус? Или просто отсвет старого телевизора, в котором когда-то горели эти уровни?

А потом приходят они — те самые четыре. Их дыхание разрывает экран на части, а музыка натягивается струной. Ты же помнишь этот момент: ладони скользкие, время замедляется, и вдруг понимаешь — прыгать надо не *на* них, а *сквозь*.