Amelite

Ты забираешься по ржавым лестницам, и под ногами хрустит что-то мелкое — то ли стекло, то ли кости. В кармане шорт болтается карандаш, который оставляет за собой жирные следы, пахнущие графитом и старыми чертежами. Рисуешь ступеньку над пропастью — и она тут же твердеет под пальцами, как застывший сахар. Но если поспешишь, край получится неровным… а дальше только темнота и глухой удар внизу.

Это не просто башня. Она дышит сквозняками, шепчет обломками штукатурки, подсовывает тебе под ноги то треснувшие доски, то внезапно оживающие тени. Хорошо, что рядом шлепает это… существо. То ли лягушка с крыльями летучей мыши, то ли скомканный лист бумаги — но оно тычет мордой в трещины стен, где прячутся шестеренки ловушек.

Ты быстро понимаешь: здесь нельзя просто бежать. Иногда надо замереть, прислушаться к скрипу механизмов где-то за спиной — и начертить линию прямо перед летящим шипом. Или слепить мост из двух штрихов, пока каменные плиты под тобой не рухнули в бездну. А потом снова бежать, потому что из шахты лифта уже выползает что-то липкое…

Каждый ярус — это головоломка из страха и воображения. Можно проломить потолок нарисованным молотом или выжечь дверь солнечным зайчиком через разбитое окно. Или довериться инстинктам и прыгнуть в черноту, надеясь, что там окажется мешок с песком… а не шипы.

Кто сказал, что творчество должно быть безопасным?