Midlife Crisis

Он просыпается от щемящего чувства — будто кто-то выскреб ложечкой все, что было внутри. Зеркало показывает мужчину с тенью под глазами, кожей, которая чуть провисает у шеи, как старая простыня. Жена на кухне шуршит пакетами, ее голос сливается с гулом холодильника. Ты знаешь этот звук: годы, упакованные в целлофановую обертку повседневности.

А потом они появляются. Студенты. Их смех трещит по швам тишины, как лед в стакане виски. Девушка с запахом клубничной жвачки и теплым пятном загара на ключице роняет ручку — наклоняется так медленно, что успеваешь разглядеть узор кружева под майкой. Твои пальцы сами сжимаются, вспоминая весну двадцатилетней давности...

Каждый выбор — это пощечина реальности. Сказать жене, что задерживаешься на работе (губы ее дрогнут, но она просто кивнет). Или провести ладонью по пояснице той, что младше твоей дочери? Ее кожа пахнет дешевым гелем для душа и молодостью — резко, сладко, как испорченный мед.

Комната наполняется шепотом простыней, стоном пружин дивана. Ты не помнишь, когда последний раз слышал это — не механические движения супружеского долга, а вот это: ногти впиваются в спину, зубы на губе... А за стеной кто-то включает воду — капли стучат по пластику душевой кабины, отсчитывая секунды до развязки.

Но утро все равно придет. И опять этот проклятый кофе с привкусом пепла.