Sanguine

Этот мир давно истек кровью, но кто-то забыл остановить машины. Они все еще гремят в каменных ущельях, их поршни жадно всхлипывают, выкачивая последнее из иссохшей земли. Ты идешь по этому пейзажу, и песок скрипит на зубах — везде, даже в воздухе.

Здесь выживает не самый сильный, а самый чуткий. К хрусту брони за спиной нужно успеть сменить хватку, почувствовать вес другого клинка в ладони. Промедлишь на миг — и уже слышишь противный свист гидравлики, чувствуешь запах перегретого масла и… своей же крови. Она — твоя валюта и твое проклятие. Каждое умение требует капли жизни, каждый удар отдает эхом в висках. А эти элитные охотники… они не просто атакуют. Они методично расчленяют пространство вокруг, загоняя тебя в угол, где пахнет ржавчиной и отчаянием.

И ведь можно свернуть с тропы. Прислониться к шершавой стене древней цистерны, где когда-то хранили воду, а теперь — лишь обрывки памяти. Пальцы находят выщербленную резьбу, глаз выхватывает полустертый символ. История здесь не в свитках, а в шрамах на камне. Каждый такой след ведет к ней — к Йоне. К той боли, что пульсирует у нее за глазами, холодной и знакомой.

И постоянно это томление в горле — нехватка. Нехватка флаконов с густой влагой, нехватка тишины между боями, нехватка простых ответов. Стоит ли месть того, чтобы чувствовать каждый свой сустав? Иногда кажется, что машины лишь исполняют чью-то давнюю волю, застывшую в шестернях…

А потом ты находишь ту самую точку обзора. Один щелчок — и мир становится плоским и честным, как страница старой летописи. Другой — и ты снова в этой яме, где каждый звук обволакивает тебя со всех сторон. Этот выбор — не просто удобство. Это то, как ты решаешь слушать этот мир: как далекую сказку или как собственное учащенное дыхание в темноте. И финал… он вырастает из этих мелких решений, как кристалл из соли. Ты ведь чувствуешь эту тяжесть в кармане? Последний флакон. Сохранить его сейчас или потратить на вспышку ярости, чтобы увидеть, что же было написано на той стене?