signal.

Ты просыпаешься в цифровом шуме — не в кровати, а в потоке данных, где каждый пиксель жжёт кожу статикой. Лэйн Ивакура загружает тебя в Wired, но это не игра. Точнее, не только игра. Здесь пахнет перегревшимся процессором и пылью на забытых серверах, а твои пальцы проваливаются сквозь интерфейс, как сквозь влажный туман.

Письмо пришло ночью. Файл без подписи, с хриплым аудио-треком — кто-то дышал в микрофон слишком близко. Теперь ты копаешься в обрывках чужой памяти: вот переписка, застрявшая между «привет» и «прости», вот голосовая заметка с фоновым звоном посуды… Кто разбил ту чашку?

NAVI моргает красным — система глючит, когда ты перетаскиваешь письма местами. Переставишь одно — услышишь смех за спиной. Другое — найдёшь следы помады на экране. Всё здесь лжёт, даже собственные воспоминания Лэйн: её платье меняет цвет в зависимости от того, какую правду ты готов принять сегодня.

А вокруг — город, который забыл, как пахнет дождь на асфальте. Люди здесь давно разучились касаться друг друга, зато научились стирать сообщения до того, как их прочитают. Ты собираешь эти осколки: вот девушка оставила смайлик вместо «я боюсь», вот мужчина замолчал на середине слова «любовь»…

Иногда Wired выдаёт артефакты — вспышку старого видео с пикником. Трава там неестественно зелёная, а голоса звучат так, будто их записывали через ткань. Кто эти люди? Почему Лэйн прячет их лица в папке с пометкой «архив»?

Ты не просто читаешь письма. Ты трогаешь шрамы от удалённых строк и чувствуешь, как интерфейс пульсирует под пальцами — живой, раненый. Здесь каждое решение оставляет след: наденешь чёрный костюм — NPC будут говорить шепотом. Выберешь красный шарф — найдёшь письмо, которое пахнет корицей и ошибкой…

Где-то там, за пределами экрана, кто-то всё ещё стучит по клавиатуре. Может быть, это ты?