Pyre

Ты просыпаешься в пыльной повозке, кожей чувствуя запах перегоревшего масла и старых книг. Трое — Хэдвин с тревожным блеском в глазах, Джодариэль, чьи пальцы шуршат пергаментом, Руки, чьи мускулы напряжены даже в покое — толкают тебе в руки мануал. Бумага обжигает, будто живая. Это не просто инструкция. Это Ритуал.

Чистилище дышит в спину горячим ветром, а Нижний мир шепчет что-то сквозь треск факелов. Ты бежишь. Не к свободе — за ней. По пятам — тени с клыками и без лиц, но важнее всего тот шар, холодный и пульсирующий в центре арены. Забросишь его в их огонь — выживешь. Пропустишь — услышишь, как твои три свечи гаснут одна за другой...

Днем мир давит тяжестью: песок скрипит на зубах, карты выцветают на солнце, а повозка скрипит, будто кости старика. Ночью — чернила въедаются в кожу, пока листаешь страницы; кто-то за стеной стонет во сне; Джодариэль бормочет заклинания, а Руки точит нож о камень...

Свобода? Она пахнет гарью и потом. Каждая победа — это не цифры в таблице, а хруст переломанных ребер соперника, его хрип, когда он падает в пыль. Ты учишься: не просто бить сильнее, а читать между строк их тактику. Замечаешь, как дрожит рука у того рыжего демона перед броском? Слышишь, как трещит лед под ногами у ведьмы?

А потом — провал. Ритуал оказывается не ключом, а зеркалом. Кто освобождает кого? Ты их ведешь... или они тянут тебя сквозь этот ад?

Игра не торопится раскрывать карты. Даже через два часа ты все еще спотыкаешься о неочевидные механики: почему свечи гаснут быстрее, если Джодариэль шепчет заклинание? Зачем Хэдвин собирает эти синие осколки? Ответы прячутся не в меню навыков — они вытекают из пота, крови и тихих разговоров у костра...