Lake Haven - Chrysalis

Ты берешь в руки дело, пахнущее пылью и старыми чернилами. Зик Рейнольдс — не герой, просто парень из Канзаса, который привык к скучным разбирательствам: украденные велосипеды, пьяные соседи. Но этот звонок... Голос Марианны Ламберт дрожит, как оконное стекло перед грозой. Тринадцать дней тишины. Ты чувствуешь, как пальцы непроизвольно сжимают трубку — слишком плотно, будто пытаешься удержать что-то ускользающее.

Дом Элеоноры стоит в глуши, будто вырванный из времени. Пол скрипит под ногами, словно предупреждая. Фиксированные камеры ловят тебя в неудобных ракурсах — вот ты наклоняешься к полу, чтобы поднять потрепанную фотографию, а через мгновение уже всматриваешься в трещину на потолке, которая напоминает... нет, лучше не достраивать эту мысль.

Здесь все не так. Даже воздух: он густой, как сироп, и пахнет затхлостью старого чердака, смешанной с чем-то металлическим. Ты щелкаешь выключателем — лампочка мигнет раз-другой и гаснет, оставляя только мерцание экрана телевизора в соседней комнате. Статичный шум будто царапает кожу.

Головоломки здесь — не просто механические загадки. Они зудят где-то в глубине черепа. Запертый ящик с инициалами "E.R.", ржавый ключ, который не подходит ни к одной двери... А еще эти записи в дневнике Элеоноры: "Они сказали, я должна проснуться". Ты перечитываешь строчки снова и снова — может быть, пропустил подсказку? Или она спрятана в том самом треске пластинки на проигрывателе?

Комментарии Зика льются потоком — то саркастичные, то нервные. "Отлично, еще одна темная комната", — бормочет он, зажигая спичку. Огонь дрожит у него в руках... или это твои пальцы? Иногда его монологи обрываются на полуслове — будто он сам испугался того, что собирался сказать.

Ты знаешь игры девяностых? Вот это ощущение: когда низкополигональные тени вдруг кажутся живее реальности...