PION

Гул двигателей вибрирует в кончиках пальцев, пока твоя машина скользит над пеплом бывших городов. Воздушная подушка — не роскошь, а единственный способ не оставить следов. Враги любят следы.

Тридцать типов смерти, и каждый пахнет по-разному: жжёной изоляцией после разряда плазменной пушки, горьким металлом разорванного корпуса… А ещё эти звуки — треск щитков, впивающихся в кожу как холодные иглы.

Ты начнёшь с ржавой канистры на реактивной тяге, а закончишь… если повезёт… чем-то похожим на бога. Пять машин, десяток модулей — каждый меняет не статистику, а сам способ движения. Вот этот, например, заставляет корпус дёргаться вправо после каждого выстрела — будто тело вспоминает старую травму.

Локации? Генератор выдаёт их как карты Таро: сегодня пустыня с торчащими рёбрами разрушенных эсминцев, завтра — лабиринт труб, где эхо искажает шаги мобильных турелей. Боссы появляются не по сценарию, а когда чувствуют слабину. Попробуй отступить к краю карты — услышишь, как земля под тобой начинает стонать…

А потом — таблицы. Не просто цифры, а отпечатки чужих тактик: кто-то прошёл уровень за три минуты, оставив после себя только лужи расплавленного титана. Ты сможешь так? Или предпочтёшь медленный танец между снарядами, где каждый промах врага — твоя заслуга?

Прокачка здесь — не дерево навыков, а голод. Чем больше пожираешь, тем острее становится зрение: вот уже различаешь микроскопическую задержку перед залпом ракетных установок… и понимаешь, что это не баг, а подсказка.

Ретро-футуризм? Скорее детали: жёлтые экраны с трещинами, голосовые логарифмы, которые шипят на высоких нотах. Даже победа здесь пахнет старым дымом и перегретым маслом.

Сколько попыток нужно, чтобы запомнить узор минных полей? Сотню? Или достаточно одного раза — когда осколки впиваются в броню со звуком ломающегося персика…