Gary Grigsby's War in the East

Ты чувствуешь вес дивизий на ладони — каждая как свинцовая фигура на карте, продырявленной гексами. Десять миль в одном шестиугольнике. Попробуй уместить в них запах горящего топлива, скрип гусениц по мерзлой земле, крики связистов, перебиваемые артобстрелом...

Пять кампаний. От первого снега под Москвой до пыли берлинских развалин. Тысячи юнитов — не спрайты, а живые организмы с пульсом усталости и лихорадкой морального духа. Их гнетет голод, разъедает грязь, хоронит метель. Твои приказы тонут в радиошумах, а дороги расползаются в черную жижу.

Захочешь ли отправить генерала в отставку — или расстреляешь перед строем? Выбор пахнет порохом и чернилами штабных карт. Здесь даже погода дышит тебе в затылок: внезапные морозы сжимают горло снабжения, летний зной размораживает танковые клинья...

Пять уровней сложности — но ИИ не играет, он воюет. Под Ленинградом считает каждый вагон с пайками, под Баку вылизывает раны отступающих дивизий. Ты услышишь, как трещат швы фронта: где-то рвутся саперные ленты, где-то хрипят заглохшие моторы.

Сотни лидеров. Одни учат солдат штыковому бою, другие гниют в лагерях. Ты ощутишь их отсутствие — как пустоту после вырванного зуба. А потом начнешь новую партию... и снова почувствуешь, как время давит на виски: двадцать пять ходов до катастрофы или триумфа.

Советская доктрина или немецкая точность? Зима сорок первого ударит тебе в лицо — или ты сам превратишь ее в оружие? Здесь нет абстрактных цифр потерь: только холодный пот на спине, когда последний резерв уходит в прорыв...