Frane: Dragons' Odyssey

Кожа на ладонях Кунаха обгорает от каждой вспышки его же собственного пламени — боги выбрали парнишку не за умение контролировать дар, а за упрямство, с которым он раз за разом поднимается после падений. Ветер над облачными островами пахнет озоном и чем-то металлическим, будто кто-то точит мечи прямо в небе. Ты услышишь этот скрежет задолго до первых стычек...

Он бежит по шатким мостам из сплетённых корней, а Риэль смеётся сзади — её лёд моментально латает трещины под ногами. Их дружба держится на этом: он разрушает, она чинит. Но как объяснить девчонке, что спасать незнакомую ангелицу важнее, чем их детские клятвы?

Диалоги здесь не просто фон. Каждый NPC дышит своей правдой: торговец прикрывает хриплый кашель, когда рассказывает о «лёгких» ценах, а старуха у костра шепчет заклинания в твою спину — её слова оседают на коже мурашками. Даже враги иногда замолкают посреди боя, будто вспоминая что-то...

Ты быстро поймёшь разницу между «прокачанным» мечом и тем, что просто хорошо лежит в руке. Первый режет воздух с гулом роя пчёл, второй — глухо стонет при ударе. Но настоящая магия начинается, когда комбинируешь их атаки: пламя Кунаха раскаляет доспехи противников, а ледяные шипы Риэль входят в металл, как в масло...

Главная тайна — не пропавшая Эскуд, а почему её крики во сне звучат точно так же, как голос матери Кунаха. Попробуй не задуматься об этом у костра, когда треск поленьев сливается с далёким рёвом драконов.