Invasion Machine

Песок хрустит под гусеницами бронемашин, а в воздухе висит сладковатый запах гари — где-то горят разбомбленные склады. Ты не освободитель здесь. Пока что. Только командир с отрядом, зажатым между пустыней и чужими ненавидящими глазами.

Каждый шаг давит на виски: слишком много решений, слишком мало времени. Отправишь разведку вперёд — рискуешь нарваться на засаду. Промедлишь — повстанцы успеют вывезти оружие через подземные туннели. А эти туннели… они как открытые раны, тянущиеся под всей провинцией.

Здесь не бывает чистых побед. Захватишь блокпост — и тут же услышишь шёпот за спиной: «Они только делают вид, что сдаются». Местные дети бросают камни в твоих солдат, но их матери прячут в ладонях фотографии пропавших мужей. Кого ты спасаешь? Или просто считаешь трупы до конца миссии?

Техника ломается чаще, чем хотелось бы. Броня трещит под обстрелом, дизель захлёбывается пылью, а рации шипят помехами — будто сама земля сопротивляется. Но иногда… иногда получается иначе. Вытащить раненого из-под огня, разогнать банду работорговцев, увидеть, как старик убирает нож со стола и протягивает тебе чашку кофе. Горького. Как всё здесь.

Пресса любит громкие слова: «герои», «спасение», «порядок». Но ты знаешь правду — каждый приказ оставляет на руках липкий след. Даже арест — это не конец. В темнице пленный будет плевать тебе в лицо и клясться, что его дети вырастут мстителями… или умрут от голода, пока он в камере.

А потом снова выезд. Снова карта, испещрённая красными метками. Снова выбор: сжечь опорный пункт дотла или рискнуть жизнями своих, пытаясь захватить его целым. И где-то между выстрелами и сводками ты вдруг понимаешь: мир здесь — не точка на карте, а хрупкая пауза между взрывами…