Outliver: Tribulation

Ты просыпаешься в липком полумраке, где воздух пахнет перезрелыми фруктами и гарью. Это не сон – под кожей щекочет тревога, а в ушах шепчется что-то на языке, которого не знаешь. Боланле – ее имя будто обжигает губы – не просто солдат. Она заноза в боку у этого места, где стены дышат, а тени слишком долго задерживают взгляд.

Попробуй убежать. Споткнешься о корни, которые цепляются за лодыжки, как пальцы утопленника. Оружие? Да, но патроны на вес золота, а ствол нагревается быстрее, чем успеваешь выдохнуть. Иногда лучше прижаться к сырой земле, чувствуя, как капли пота скатываются по позвоночнику… пока мимо проползает *что-то* с хрустом ломающихся суставов.

Здесь все хочет тебя съесть – или сделать частью пейзажа. Ритуалы – не про молитвы, а про нож и окровавленные ладони. Выбираешь: украсть амулет у статуи с пустыми глазницами или оставить его – и потом всю ночь чуять запах миндаля из темноты? Даже телепорты обманывают: прыжок сквозь портал оставляет во рту вкус железа, будто откусил собственный язык.

Гбрософт не просто рисует Африку – они зашивают ее тебе под кожу. Барабаны в саундтреке бьются в такт твоему пульсу, а маски на стенах шевелят губами, когда отворачиваешься. Ты *уверен*, что это графика? Вот же он – муравейник под ребрами Боланле, ее хрип после десяти часов бега…

А этот ритуал возвращения… Тысяча дорог домой, и все ведут глубже в чащу. Кто сказал, что ты вообще *хочешь* назад?