2236 A.D.

2236 год. Воздух пахнет статикой от нейроинтерфейсов, а под кожей у каждого — легкий зуд от чужих мыслей. Ты привык к этому, как к собственному дыханию. Но что, если кто-то намеренно глушит сигнал?

Йоцуба щупает сознание незнакомки, как слепой — трещину в стекле. Девушка в толпе не излучает ничего, только плотную тишину, будто обернутую в свинцовую фольгу. Странно? Еще бы. В мире, где даже продавцы в лавке транслируют тебе рекламу прямо в мозг, молчание становится криком.

Ты везешь ее по городу, где рекламные голограммы липнут к сетчатке, а телепатические чаты шелестят, как стая насекомых за висками. Каждый выбор — это не просто слова. Это давление пальцев на хрупкие места: отстраниться или влезть глубже, солгать или обжечься искренностью.

А потом — пульсирующая головная боль от морального выбора. Украсть чужую тайну ради блага? Или позволить ей гнить в закрытом черепе, как перезрелый фрукт? Здесь нет правильных ответов, только последствия: холодок вдоль позвоночника, когда понимаешь, что сломал что-то важное... или оставил несломанным.

Концовки приходят неожиданно. Одна похожа на вырванный зуб — пустота и облегчение. Другая — на затянувшийся шрам: болит при смене погоды. А третью... ты вряд ли найдешь с первого раза. Она прячется за серией мелких жестокостей, которые сначала кажутся невинными.

Слышишь? Это тикают часы над чьей-то свободой воли. Стоит ли нажимать на курок?