Legacy of Sin the father sacrifice

Город Расол пахнет гарью и железом. Крики за стенами — не люди, уже нет. Олдрик чувствует вес меча даже во сне, а теперь ему приходится тащить на спине еще и целое королевство. Комета оставила после себя не кратер, а зияющую рану в земле, из которой выползает нечто... не орки. Хуже.

Ты ведешь солдат в бой, но их глаза пусты — они уже наполовину мертвы. Каждый приказ отдается сквозь сжатые зубы: построить щиты здесь, поджечь мост там. А потом самому прыгать в гущу, чувствуя, как клинок дробит кости под кожей врагов. Их слишком много. Всегда слишком много.

Анимации ударов — будто страницы старого комикса ожили: кровь брызжет толстыми мазками, меч застревает в ребрах с хрустом мокрого дерева. Но красиво — только в первые пять минут. Потом понимаешь: это не стиль, это предупреждение.

Кто-то шепчет, что это божья кара. Олдрик плюет на такие разговоры — он видел, как тени копошатся у края леса перед атакой. Слишком уж вовремя все сошлось: чума, комета, орки... Нет, здесь пахнет чужим расчетом. И если боги действительно отвернулись — тем лучше. Меча хватит на всех.

Особенности? Попробуй удержать строй, когда земля под ногами шевелится от ярости врага. Решаешь: послать лучников вперед и рискнуть или держать линию, зная, что каждый потерянный дюйм — это еще десять жизней за стенами. А потом находишь в руинах детскую куклу... и понимаешь, что тактика — это не про победу. Это про то, чтобы хоть кто-то выжил.