Providence

Три жизни, три комнаты, три двери, которые кто-то уже приоткрыл... Ты ведешь мальчика по ферме, где запах скошенной травы смешивается с чем-то кислым — может, прокисшее молоко в ведре у сарая? Его пальцы цепляются за края одеяла, когда он просыпается. В это же время старик в душной квартире щупает пульс на запястье, считая удары вместе с тиканьем настенных часов. А убийца в метро? Он вдыхает запах ржавых рельсов и ждет.

Шопен здесь не просто фон — он скрипит под кожей, как старая рана. Ноты падают тяжело, будто капли дождя по оконному стеклу. Ты переключаешься между ними рывками: вот ребенок тянется к старому радиоприемнику, вот мужчина роняет таблетку на кафель, вот пальцы наемника сжимают рукоять ножа...

Головоломок почти нет — только щелчки выключателей, скрип половиц, шепот чужих голосов за стеной. Но каждый диалог оставляет царапину. Почему мать мальчика так резко хлопает дверью? Кому звонит старик перед рассветом? Или ты уже понял, что все они — кусочки одного разбитого зеркала?

Графика обманчиво проста: лица без глаз, но с бородами, которые колются под пальцами. Как будто кто-то стер самое важное... Игра короткая — успеешь пройти за один вечер, но потом еще неделю будешь ворочаться в постели, вспоминая последний кадр. Там нет морали. Только тишина после последнего аккорда.