Gridberd

Ты просыпаешься с металлическим привкусом во рту — будто грызли ржавые гвозди. Пол скрипит под босыми ногами, и этот звук разъедает кожу на пятках. В темноте что-то шевелится... нет, не шевелится — дышит. Тепло чужого выдоха обжигает шею, а ты еще даже не успел понять, где оказался.

Особняк Джонсонов не просто старый. Он прогнил насквозь, как труп в болоте: обои слезают лоскутами мертвой кожи, паркет вздулся пузырями ожогов. И везде эти следы — не от ног, нет. Что-то тащило за собой топор... или его тащили?

Головоломки здесь не для ума. Они для выживания. Повернешь не ту ручку — и потолок сожмет ребра в мокрых объятиях. Найдешь дневник с вырванными страницами — и поймешь, что почерк в нем совпадает с твоим. А потом услышишь смех за спиной... детский смех, липкий, как патока.

Призрак не просто преследует. Он учится. В первый раз швыряет стул — промахивается. В пятый уже рассчитывает траекторию. К десятому понимает, как ты дышишь перед прыжком. А ты? Ты все еще надеешься, что это сон... пока не натыкаешься на фотографию в спальне. Там твое лицо.

Ловушки — это не механизмы. Это дом играет с тобой: половица проваливается ровно настолько, чтобы ты почувствовал, как щепки впиваются в икры... но не убивают сразу. Зачем? Чтобы ты увидел, что ждет дальше: дверь с зеркалом, где твое отражение моргает с опозданием на секунду.

Монстры здесь не рычат. Они шепчут обрывки твоих же мыслей — тех, что ты боялся озвучить даже самому себе. А еще они пахнут... знакомо. Как бабушкин чердак или больничный коридор из детства.

Конец? Нет тут конца. Только выбор: копай глубже — и найдешь правду, которая разорвет тебя изнутри... или беги, зная, что особняк уже вцепился тебе в легкие своими плесневыми пальцами...