Gothic Sequel

Пыль оседает на разбитых стенах Старого лагеря. Ты чувствуешь ее на губах, когда втягиваешь воздух — сухой, с привкусом пепла и чего-то... электрического. Барьер пал, но что-то еще трещит по швам.

Ксардас вытащил тебя из-под обломков храма, но его пальцы оставили на твоем плече синяк — слишком крепко сжимал. Его башня теперь пахнет не травами, а перегоревшей магией. Телепортация бьет по ребрам, как удар тупым мечом.

Старый лагерь больше не скрипит пьяными голосами у костров. Вместо этого — стук молотков по доспехам, шепот патрулей. Даже Диего носит королевскую нашивку, хотя глаза у него все те же — хищные, скользящие. Тора встречает тебя у ворот: ее кожа пахнет кожей и металлом, а за поясом — три ножа вместо одного.

Орки воют за холмами. Демоны шевелятся в тенях — ты слышишь их смех, когда ветер стихает. А король? Робар II сидит в своей крепости, как паук в центре паутины. Его маги щупают воздух заклинаниями, а паладины слишком часто смотрят на север...

Ты идешь к Мильтену через руины Нового лагеря. Камни здесь теплые — будто кто-то пролил на них горячую кровь. Он теперь живет в башне с треснувшим шпилем, и его руки дрожат сильнее обычного. "Ты опоздал", — бормочет он, но не объясняет, на что именно...

Игра обрывается на полуслове. Ты успеваешь только понять: границы между мирами не просто ослабли — они истончились, как старая кожа. И что-то уже просачивается сквозь трещины...