Fe

Ты проваливаешься в этот лес, как в холодный сон — ветви царапают шерсть, запах гниющих листьев въедается в ноздри. Здесь всё поёт, даже камни, но мелодии рвутся, будто их глотает ветер. Ты — комок дрожащего меха с глазами-бусинами, слишком маленький для этой войны. Роботы не хрустят под лапами, они скрипят, как ржавые ножницы, и ты учишься замирать, когда их красные зрачки скользят по мху...

Попробуй закричать в такт капели — и грибная шапка вздохнёт, приподнимется, открывая туннель. Ошибешься на полтона — и только эхо ответит тебе из темноты. Олени здесь терпеливые: если уговорить гортанным урчанием, позволят вцепиться в гриву и понесут сквозь чащу, сбивая дронов копытами. Но попадётся орёл — придётся выпрашивать каждый взмах крыльев, подбирая звуки, пока язык не заболят от напряжения.

Прогресс? Сохраняют только древние камни с выщербленными рунами. Умрёшь — проснёшься у последнего из них, снова и снова, пока не запомнишь: вот здесь надо свистеть восьмью нотами, а там — рычать. Карта рисуется сама собой в голове, но она врёт: путь к болотам может начаться внутри пня, а пустыню скрывает пещера за водопадом...

А дети. Их крики похожи на щебет птенцов — тонкие, почти неслышные. Роботы уносят их в блестящих клетках. Освободишь одного — родители прижмут к себе так сильно, что кости затрещат. Но разве это награда? В следующей роще уже ждут новые глаза во тьме...