Fatal Frame 3: The Tormented

Ты просыпаешься в поту, и комната все еще пахнет пылью старого дерева — или это уже коридор? Стены дышат, расширяются с каждым твоим шагом, а под ногами скрипят половицы, будто кто-то осторожно наступает следом.

Камера в руках холодная, как кожура мертвого плода. Ты поднимаешь объектив — и вдруг понимаешь: эти пятна на видоискателе не грязь. Они шевелятся.

Трое. Три сердца, изъеденных виной до дыр. Рей фотографирует призраков, но что, если они фотографируют ее? Мику ищет сестру в каждом отражении, а Кэй... его сны просачиваются в реальность, оставляя липкие следы на простынях.

Особняк Сон не просто стоит — он переваривает. Пол прогибается под тобой, как ребра спящего великана. В углах шепчутся обои, отслаиваясь клочьями воспоминаний. А татуировка... она зудит под одеждой, повторяя узор трещин на стенах.

Попробуй задержать дыхание. Слышишь? Где-то между кашлем старых труб и скрежетом дверей — чей-то прерывистый вздох. Не торопись оборачиваться. Иногда они просто хотят, чтобы ты их увидел...

Головоломки здесь не решаются — их переживают. Повернешь не ту ручку, и пальцы вдруг соскользнут во что-то влажное и теплое. Найдешь дневник — и почувствуешь запах ладана на пожелтевших страницах, хотя чернила выцвели сто лет назад.

А потом приходит Она. Та, что движется как сломанная кинопленка. Ее платье шуршит сухими листьями, но лицо... лицо всегда вне фокуса. Камера дрожит в руках — сделать снимок сейчас все равно что проглотить осколок стекла.

Что страшнее: встретить призрака или осознать, что ты сам уже часть этого дома? Проклятие не в стенах — оно под кожей. И каждый раз, когда ты закрываешь глаза, особняк становится чуть реальнее...