Rick Henderson

Космос здесь не пустует — он зубастый, дышит перегретым металлом и треском радиочастот. Ты ощущаешь корабль как продолжение нервов: вибрация корпуса под пальцами, резкий запах озона после близкого разряда... А потом — щелчок, и экран гаснет. Снова.

Пять фракций, пять способов разорвать тебя на части. Одни едут волнами, как ржавая приливная волна, другие выскакивают из темноты — резко, с хрустом ломающихся щитов. Три корабля на выбор, но разве это выбор? Это три варианта судьбы: один дрожит от перегруза пушек, второй скользит между снарядов, третий... третий пахнет гарью уже на третьей минуте.

Двадцать семь стволов. Пули, что впиваются в броню с мокрым чавканьем; лазеры, оставляющие на стекле бликовую мигрень; ракеты, которые ты провожаешь взглядом — успеют? Не успеют? А потом этот звук: тик-тик-тик — грейзинг, игра в цыпленка с собственной дрожью в коленях.

Перки цепляются за память, как репьи: вот тот, что превращает выстрелы в липкую паутину плазмы, а этот... этот заставляет экран мерцать от переизбытка мощности. Боссы — не финальные аккорды, а медленное удушье: сначала их тени на обшивке, потом рёв сирен, и наконец — ослепительная вспышка в глазах.

А потом ты возвращаешься. Потому что где-то там остался недобитый лидер с изуродованным корпусом... или обещание нового ранга... или просто этот момент, когда щит вот-вот рухнет, а пальцы уже сами режут воздух в поисках кнопки отчаяния. Разве можно остановиться?