Tanggal

Ты ведешь Люси сквозь липкий мрак шахты, где воздух пахнет ржавчиной и чем-то сладковато-гнилым — будто кто-то размазал по стенам перезрелый манго. Фонарик дрожит в руке, луч выхватывает из темноты облупившуюся краску на стенах, следы копоти… а потом гаснет. Батарейка? Серьезно? Сейчас?

Ты падаешь. Неловко, глупо — колени бьются о камни, в висках стучит кровь. Последнее, что видишь перед тем, как сознание уплывает: чей-то силуэт над ямой. Или тебе показалось?

Просыпаешься с сухостью во рту и тупой болью в затылке. Где подруга? Где выход? Туннели плетутся, как кишки, запутываясь в самих себе. Находишь батарейку — холодную, скользкую от конденсата — и фонарик оживает с жалобным писком. В луче света мелькают бумажки: обрывки молитв на тагальском, детские рисунки с перекошенными фигурами… Кто тут молился? Кого боялся?

Лифт сломан, конечно. Ты ковыряешься в механизме, пальцы слипаются от машинного масла, а за спиной — шорох. Не крысы. Что-то тяжелое волочится по полу, прерывисто дыша. Люси бормочет: «Это просто ветер… просто ветер…» Но ты же слышишь — там слоги. Чьё-то имя.

Каждый найденный предмет оставляет на ладонях след: пыльные документы пахнут плесенью, амулеты — медью и потом. Ритуалы здесь не для спасения душ. Они для чего-то другого. Твоя девушка где-то рядом… или то, что от нее осталось.

Голос Люси то трещит от страха, то вдруг становится странно ровным — будто она уже поняла то, до чего ты еще не додумался. А вокруг шепчут стены: tanggal, tanggal… Слово липнет к коже, как влажный тропический воздух. Отрывать его больно.