Rhapsody 3: Memories of Marl Kingdom

Последний аккорд в симфонии королевства Марл — но разве мелодия когда-нибудь заканчивается по-настоящему? Ты помнишь запах старых партитур, смешанный с пылью на клавишах волшебного пианино, тот самый, что витал в первой части. Здесь он гуще. Глубже. Пробирает до мурашек, когда хор кукол вдруг замолкает на полуслове...

Корнет теперь не та девочка с дудочкой — ее пальцы знают вес короны, а голос дрожит на высоких нотах, когда дочь Куруру снова рвется в бой вместо уроков этикета. Принцесса-сорванец пахнет скорее конюшней, чем лавандовыми духами, и это прекрасно. Разве не так пахнет юность — пот, сено и упрямство?

Времена здесь путаются, как нитки в руках у слепой пряхи: вот ты трогаешь шершавые страницы дневника двухсотлетней давности, а через минуту уже чувствуешь на щеках металлический ветер из будущего. Любовь сквозь века — это не про вздохи при луне. Это когда горло сжимает от знакомого смеха, которого ты еще не слышал... или уже не услышишь?

Магия здесь — не вспышки света. Она въедается под кожу: дрожь струн арфы, от которой закипает чай в забытой на столе чашке; шепот травы, вытягивающий из тебя воспоминания, которых никогда не было. Даже битвы звучат как диссонансный джаз — ты уворачиваешься не от меча, а от внезапного крещендо...

А потом тишина. И понимаешь: королевство Марл никогда не было местом на карте. Оно где-то между ребер, там, где ноет после хорошей песни.