Living with the Big-Breasted Widow

Ты просыпаешься в комнате, где пахнет лавандовым порошком и чужими воспоминаниями. На кухне скрипит половица под чьими-то босыми ногами — не мамиными, уже нет. Вместо привычного стука кофемолки слышишь шепот кипящего молока, слишком сладкого, как она любит.

Родители оставили тебе ключи и открытый мир, но ты почему-то застрял в этом доме с ее смехом, который звенит чашками в буфете. Школа, магазин, вынос мусора по средам — ритм, который сначала режет кожу, а потом становится теплее старого свитера. Ты замечаешь, как ее пальцы оставляют отпечатки на стаканах, и вдруг понимаешь: это не временно.

А что если семья — это не гены, а привычка наливать чай без просьбы? Или стирать носки, которые она вечно теряет за диваном? Иногда вечером, когда за окном трещит мороз, вы сидите в двух шагах друг от друга — и этого расстояния хватает, чтобы обжечься.

Ссоры здесь пахнут пережаренным луком и застарелым одиночеством. Но потом кто-то роняет вилку, кто-то первым говорит «извини», и вот ты уже смеешься над тем, как она коверкает названия твоих любимых игр. Разве этого мало?

Конечно, соседи шепчутся у почтовых ящиков. Да кто их спрашивал? Вы давно научились не слушать чужие сердца — свои бьются громче.