Vacancy Unlimited

Город пахнет гарью и гниющими фруктами — это не метафора, просто где-то раздавили очередного зомби грузовиком. Ты вылезаешь из подвала, сжимая в потных ладонях самодельный посох. Отец оставил его... или кто-то другой? Память скользит, как старая пленка.

Каждый шаг хрустит под ногами — битое стекло, кости, пустые гильзы. Мана пульсирует в висках, горячая и густая. Первый залп огненного шара разрывает толпу мертвецов, но их слишком много. Они не бегут. Идут медленно, с противным чавканьем раздавленных внутренностей.

Ты быстро научишься ненавидеть звук собственного дыхания — прерывистого, как радиопомехи.

Здания здесь словно сложены из детских кошмаров: кривые стены, вывески с облупленными буквами, темные окна, за которыми шевелится что-то... живое? Неживое? Лучше не проверять. В аптеке на втором этаже валяется коробка бинтов — они пахнут йодом и пылью. Но сначала придется разобраться с тем тихим смешком за дверью.

Директор любит играть честно: если найдешь дробовик в канализационном люке, значит, через пять минут понадобится именно он. Его голос — скрип ржавых шестеренок — иногда просачивается в радиоэфир: «Субъект 2419, вы отклоняетесь от сценария». А какой сценарий у апокалипсиса?

Выжившие хуже зомби. Они прячутся на крышах, стреляют без предупреждения и пахнут дешевым самогоном. Их пули жужжат, как осы. Однажды ты подберешь записку: «Они думают, что контролируют город». Кто «они»? Семья? Директор? Или те самые тени, которые копошатся в подземке...

Опыт прилипает к рукам липкой пленкой. Каждый уровень — это не просто цифры. Тело запоминает: мышцы становятся проворнее, раны затягиваются быстрее. Но город тоже растет — новые переулки расползаются, как трещины на стекле.

Попробуешь пройти локацию без единого выстрела? Без магии? Или ренешься в толпу с кухонным ножом — просто чтобы почувствовать, как трескаются ребра под лезвием?

Секреты здесь прячутся не в сундуках, а в тишине между выстрелами. В том, как скрипит половица под ногой...