Romancelvania

Кожа на висках стягивается от векового сна, а в груди — пустота, будто кто-то выдрал ребра вместе с сердцем. Ты выбираешь, кто теперь будет ковыряться в этой ране: он или она. Драк просыпается не от крика летучей мыши за окном, а от щемящего желания снова обжечься о чью-то кожу.

Мрачный Жнец, пахнущий ладаном и старыми газетами, подсовывает вампиру билет на адское реалити. Двенадцать потенциальных катастроф с клыками, когтями и слишком человеческими слабостями. Инкуб, что шепчет тебе в темноте голосом меда и бритв. Ведьма, у которой пальцы пахнут полынью и пеплом. Оборотень с трещиной в голосе — то ли от воя, то ли от смеха.

Ты прыгаешь по замкам с грацией пьяной летучей мыши, цепляешься за карнизы ногтями (они отрастают за секунду). Где-то хрустит позвоночником зомби-пират, где-то джин разливает вино прямо в твой рот — оно обжигает, как воспоминание. Каждый босс — это не просто драка, а танец: ты уворачиваешься от ударов и одновременно подбираешь слова, которые не ранят. Хотя... может, ранят?

Диалоги вспыхивают спрайтами — вдруг ты видишь сирену крупным планом: ее губы синие, как трупные пятна, но теплые на вкус. Локации сплетаются в паутину: вот алтарь, где тебе когда-то перерезали глотку (теперь тут свидания), вот подземелье с запахом сырости и ладана (здесь хранят не сокровища, а пошлые шутки).

Новые способности открываются как раны — болезненно, но неизбежно. Ты учишься превращаться в туман (чтобы просачиваться в чужие спальни?) или взрываться стаей летучих мышей (метафора твоего распада?).

И да — никаких постельных сцен. Только натянутые струны между вами: взгляд на секунду дольше, палец на запястье (оно пульсирует? Или это твой собственный нерв?), смех, который обрывается слишком резко...

А потом внезапный поворот сюжета — Мрачный Жнец роняет микрофон (буквально), и ты понимаешь: это не просто пародия на старые игры. Это тьма, которая смеется сквозь зубы... пока не начинает кусать.