Горький-18: Мужская работа

Ты застрянешь где-то между Чечней и кошмаром. Где треск автомата смешивается с хрустом веток под чьими-то когтями. Где каждый патрон — это кусочек надежды, который ты пересчитываешь по ночам, а бутылка водки в рюкзаке греет не только горло, но и душу.

Отряд — твоя вторая кожа. Шесть пар глаз, шесть разных способов умирать. Один цедит сквозь зубы: «Ну и дерьмо…», другой щелкает затвором, будто проверяет, не забыл ли как стрелять. А ты? Ты считаешь шаги до укрытия, зная, что хладнокровие — такая же валюта, как эти проклятые спички…

Бой начинается внезапно. Реальность расползается по швам — теперь только квадраты клеток, только цифры меткости и этот противный свист пули над ухом. Мутанты не бегут, они плывут сквозь туман, их кожа отсвечивает маслянистым блеском. Стреляешь? Рискуешь? Или ползешь назад, чувствуя, как гравий впивается в ладони…

Карта огромна. Каждый дом — ловушка или спасение. Вон там — аптека с пустыми полками, но запах лекарств все еще висит в воздухе. Здесь — гараж, где тень двигается не так, как должна бы. А еще есть они: местные. Одни прячут глаза, другие целятся тебе в спину. Кого-то придется спасти. Кого-то — пристрелить.

Опыт капает медленно, как вода через ржавую трубу. Вкладываешь его в удачу — а вдруг барабан не щелкнет впустую? Или в контратаку — чтобы нож сам находил горло? Выбор всегда пахнет потом и порохом…

А потом снова тишина. Только ветер шепчет что-то на забытом языке, только твои люди переглядываются. Кто-то достает «Шмеля» — оружие для тех случаев, когда хочется увидеть мир в огне…