Van Helsing 2: Смерти вопреки

Ты берешь в руки шпагу, пропитанную порохом и лунным светом, — сын Ван Хельсинга не выбирает легких путей. Катакомбы шепчут под ногами: скрип костей, шелест крыльев, что-то липкое цепляется за сапоги... Здесь темнота не просто отсутствие света — она давит на виски, заставляет кожу покрываться мурашками.

Три класса, три способа умирать. Охотник — стальные нервы и выстрел в упор. Тавматург — магия, которая обжигает пальцы. Механик-чародей? Ты слышал, как шестеренки смеются, когда собирают автоматон из обломков врагов?

Логово. Запах масла, пыли и чего-то электрического. Здесь можно потерять часы, комбинируя руны, но стоит отвлечься — и стены затрясутся от топота мертвецов. Защищать базу — все равно что держать дверь в ад: лапы царапают камень, стеклянные глаза горят в темноте... а ты смеешься, потому что Катарина только что назвала тебя "неуклюжим смертным".

Ярость — горячая волна в груди. Восемь навыков, восемь способов разорвать тьму на куски. Но если переборщишь... мана вытекает из тебя, как кровь из раны.

Торговцы предлагают "улучшения". Их чары оставляют на металле следы — как шрамы после оспы. Выбираешь три: оружие дрожит в руках, будто живое.

А потом — катакомбы снова. Ты умираешь. Просыпаешься у костра с горьким привкусом во рту... но враг все еще там. Он помнит твой страх.

Кто сказал, что охота на вампиров должна быть серьезной? Здесь шутки летят быстрее пуль: гик-культура, плоские вампиры-карикатуры... даже химера-спутник иногда смотрит на тебя так, будто ты — ее самая неудачная добыча.