Drakengard 2

Песок скрипит на зубах, даже когда ты не открываешь рот — он везде, въелся в кожу, забивается под ногти. Двадцать лет после того ада, и мир все еще истекает кровью. Ты — Нова, мальчишка с пустым взглядом и кулаками, сжатыми так крепко, что ладони ноют даже во сне. А потом появляется *он*: дракон, чьи крылья рвут небо, как гнилую ткань. Его дыхание пахнет гарью и чем-то древним, будто пепел библиотек...

Бои здесь — это не схватки, а судороги. Меч дрожит в руках, удары сыплются градом, но враги не кончаются. Они лезут из трещин в земле, карабкаются по стенам, их кожа липкая от чего-то темного. Тысячи клинков против одного — звук металла режет барабанные перепонки. А потом ты взмываешь вверх на спине Михаила, и ветер вырывает из груди крик... или это смех?

Спутники? Сборище потерянных душ: девушка с глазами мокрого камня, старик, который шепчет цифры вместо молитв. Их голоса сливаются в гул под ребрами — то ли тошнота, то ли голод. Каждый диалог оставляет послевкусие железа: они говорят о любви, но пальцы сами тянутся к ножам.

Ты помнишь этот момент? Когда понимаешь, что сюжет — не история, а рана. Он пульсирует: вот сцена с мертвым ребенком (теплое молоко на полу), вот монолог о спасении мира (губы говорящего в пене). Игра не спрашивает, готов ли ты. Она просто показывает...

Критики морщились: слишком много костей хрустит под сапогами. Но разве можно иначе рассказать о мире, где надежда — это болезнь? Где каждый удар меча отзывается эхом в собственных костях?

Ты пройдешь это. Потому что должен. Потому что кто-то шепчет тебе на ухо: *"Посмотри, как красиво горят крылья..."*