Alien Breed Obliteration

Коридоры станции скрипят под тяжестью чего-то липкого, ползущего по вентиляции. Ты не видишь, но слышишь — щелчки хитиновых клешней, хлюпающий звук слизи, падающей с потолка. В руках держишь дробовик, холодный и неровный, будто отлитый наспех. Патроны кончаются. Терминал мигает зеленым: предлагает купить гранатомет за последние кредиты. Стоит ли?

Пятнадцать уровней. Пятнадцать вариаций на тему «беги-стреляй-не оглядывайся». Лабиринты из ржавых труб и вздувшихся от сырости стен, где каждый поворот — это выбор между аптечкой и патронами. А еще эти ключи… Синие, красные, бирюзовые — словно кто-то решил разукрасить апокалипсис акварелью.

Теодор Конрад — старший механик, но здесь он скорее дворник, выметающий мусор из шлюзов. Четыре уровня чистишь станцию, потом — бац! — корабль-призрак, темный и молчаливый, как гроб. Лифт увозит тебя вниз, а за спиной рвутся заряды… Кооператив? Да, есть. Барнс и Вэнс бегут сквозь огонь, кричат в рацию что-то неразборчивое. Их пальцы скользят по спусковому крючку — слишком поздно понимают, что лифт уже ушел.

Оружие здесь не просто стреляет — оно живет. Плазма-пушка шипит, как раскаленный металл в воде, автомат захлебывается отрывистой очередью. А еще эти поверапы… Взял ускорение — и вот уже сердце колотится так, что кажется, выпрыгнет через горло. На секунду чувствуешь себя богом. Пока не натыкаешься на ту самую дверь. Та самая… за которой тишина. Слишком тихая.

Кто-то скажет: «Просто ремейк». Но почему тогда ладони потеют именно перед тем, как включить третий уровень? Почему терминалы иногда выдают не оружие, а обрывки чьих-то переговоров — обрывочных, панических? И главное: кто оставил все эти аптечки в самых неподходящих местах?..