Massive Assault

Гексагоны, как трещины на старом глобусе. Ты двигаешь танк — и под ним хрустнет пиксельный снег или зашипит горячий песок. Шесть миров, шесть кож, и каждая меняет правила: здесь техника вязнет в грязи, там лед обжигает резину гусениц.

Две армии. Одинаковые? Почти. Но разве сталь пахнет по-разному, когда горит? Союзники прячутся за флагами нейтральных стран, как нож за спиной. Ты думаешь, знаешь карту — а потом граница внезапно оживает, и из «мирного» города выползают танки с чужими опознавательными знаками.

Скрытые союзники — это не просто фишки на доске. Это холодок по спине, когда твой тыл вдруг становится фронтом. Ты строишь оборону, копишь резервы… а война уже идет за твоей линией, в тылу, где вчера еще торговали кофе и нефтью.

Юниты зеркальны? Да. Но попробуй бросить их в бой одинаково — получишь горы металлолома. Один давит числом, другой перерезает снабжение, третий ждет, пока противник сам споткнется о собственные планы. Здесь стратегия — не про статистику. Про нервы.

Звуки войны здесь неестественно четкие: лязг гусениц на мостовой, далекие взрывы, похожие на хлопки пробок… А потом тишина. Хрупкая. Потому что следующий ход может перевернуть все — стоит только кому-то открыть рот и сказать: «Мы с вами». Или выстрелить без предупреждения.