Abberbury

Темные коридоры Донингтона скрипят под сапогами — не от ветра, а от чего-то тяжелого, что ползет по стенам. Ты идешь по следам крови, но это не твоя кровь. Пока.

Сир Рид Аббербери — рыцарь без замка, с мечом и обидой. Его дядя Нортон украл больше, чем земли: он выгрыз кусок из его жизни. А теперь этот кусок придется оторвать обратно. Скандинав Гуннар шагает рядом, и его топор пахнет железом и старым пивом.

Беги. Прыгай. Бей — но не зря. Каждый удар щита отдается в запястье, каждый промах оставляет на губах вкус железа. Шесть сердец — это не так много, когда из каждой тени выскакивает копье или лев с гнилыми зубами.

Казармы воняют потом и ржавчиной, лаборатория — серой и безумием. Тюрьма? Там пахнет страхом, въевшимся в камни. Дворец блестит, но под мрамором скрипят ловушки: шипы ждут, чтобы проткнуть подошву, булыжники катятся, будто их толкает чья-то невидимая рука...

Враги не думают — они нападают роем. Мечники рубят наугад, инженеры бросают что-то дымящееся под ноги. А боссы? Они смотрят свысока, пока ты не находишь слабое место: трещину в доспехах, замедленный взмах топора...

Игра не любит тебя. Она любит, когда ты ошибаешься — чтобы раздавить каменной плитой или швырнуть в пропасть внезапной пикой. Кооператив не спасает: одна камера на двоих значит, что Гуннар может утащить тебя в яму своим же рывком...

Ты помнишь эти игры? Где смерть учит быстрее любых подсказок? Здесь все так же — только воздух гуще, а смех Нортона эхом разносится по коридорам...