Frontline Footage

Ты втискиваешься в кожу Хосе Эрреры — и она тут же начинает чесаться. Новенький жетон на груди давит, пот скатывается за шиворот, а в ушах — гулкий эхо-шаг собственных ботинок по бетону. Это не просто шутер. Это тело. Твое.

Камера дрожит, как руки после первого перестрелки. Кито пахнет бензином и жареными бананами, но через секунду запах перебивает порох. Ты идешь по улице, а стены сжимаются… или это ты разучился дышать?

Здесь каждый выбор оставляет синяк. Прижать ли к стене подозрительного курьера или пропустить его — и потом найти тот же пистолет в спине напарника. Заговор не шепчется в коридорах власти — он хрустит под прикладом, когда ты обыскиваешь карманы трупа с документами, которые не должен был видеть.

Тишина перед штурмом густеет, как кровь на асфальте. Слышишь, как кто-то слева сглатывает? Это не скрипт. Это твой парень из GOE, который вот-кряхнет от пули, если ты не вспомнишь, где именно валялся тот бронежилет…

Скрытность? Попробуй не скрипнуть зубами, когда ползешь по битому стеклу. А точность — это когда пуля дробит череп в двух сантиметрах от твоей макушки, и ты вдруг понимаешь: враги тоже не стреляют просто так.

Игра не спрашивает, готов ли ты. Она уже дергает за спусковой крючок твоих нервов. Что сделаешь, когда команда застрянет в коридоре, а рация захрипит предупреждением о взрывчатке? Побежишь назад — или вперед, туда, где воздух пахнет металлом и обреченностью?

Здесь даже победа оставляет послевкусие пороха на языке…