Roguelands

Космос пахнет озоновым пеплом и гарью от перегретых реакторов. Ты — последний кадет, чей корабль уцелел после того, как Разрушитель разорвал Землю, как перезревший плод. Остатки эфира пульсируют в жилах планет, а ты высаживаешься на них с одним ножом и тремя дрожинами в коленях...

Каждый мир — живой организм. Травы здесь режут кожу, как лезвия, воздух густеет до железа при каждом шаге. Даже руды кричат, когда ты откалываешь их киркой. А эти существа... Они не просто нападают. Они *пробуют* тебя на вкус, щелкая хитиновыми челюстями.

Твой дрон — единственное, что напоминает о цивилизации. Он жужжит, как раздраженная оса, рубит деревья с механической яростью. Но соберешь десять кусков ржавого металла — и вот уже в ладони лежит эмблема, теплая от энергии. Три штуки склеишь в кузнице... И внезапно понимаешь: этот плазменный клинок когда-то держал кто-то другой.

Смерть здесь не церемонится. Один промах — и тушка кадета останется гнить в фиолетовых джунглях. Но корабль помнит все: запертые в трюме артефакты, рецепты, выцарапанные на обрывках брони... А еще — эти странные голоса в коммуникаторе. То ли аборигены шепчут про Плеть, то ли ветер играет с частотными помехами...

Ты идешь по пеплу мертвых миров. В кармане — три батарейки от неизвестного устройства, в горле — ком страха. Разрушитель где-то рядом: планеты под твоими ботинками уже пусты изнутри, как высохшие коконы...