Nancy Drew: The White Wolf of Icicle Creek

Холодный ветер бьет в лицо, когда ты выходишь из автобуса где-то в канадской глуши. Снег хрустит под ботинками, как сахарная корка на крем-брюле. Отель стоит, будто припорошенный сахарной пудрой, но внутри — трещины. Не в стенах. В людях.

Ты здесь, чтобы мыть полы и подавать завтраки. Но уже через час понимаешь: грязь не на полу. Она въелась в разговоры, в косые взгляды, в то, как кто-то слишком громко стучит ножом по разделочной доске... Волчица? Да кому нужна правда, когда есть удобный козел отпущения?

Притворяйся служанкой. Запоминай, кто как пьет кофе — один с тремя ложками меда, другой разминает кружку в потных ладонях. Собирай обрывки фраз: "Если бы не эта тварь…", "Опять следы у склада…". Но осторожно. Олли Рэндалл уже точит нож — буквально. Его дочь Фредди смеется во дворе, лепит снежки с такой яростью, будто это гранаты.

Ты везешься на снегоходе по лесу, и мотор режет тишину, как консервный нож. Ветер вырывает из легких воздух. А потом — вой. Не из динамиков. Из горла. Ты замираешь, и пальцы сами сжимают рацию: "Нэд, ты слышал это?" Но он далеко, его голос скрипит, как плохая связь…

Кухня пахнет корицей и подгоревшим маслом. Камилла шепчет: "Она не виновата". Но Шанталь Моник хлопает дверью кабинета — ей нужен результат, а не слезливые истории. А еще есть этот Тино Бальдуччи… Слишком ухоженные ногти для частного сыщика. Слишком частые звонки в город…

Играешь в "Лис и Гуси" с Биллом и Лу — фигурки скользят по доске, а их смех неестественно громкий. Проиграешь — услышишь сплетню. Выиграешь — получишь доступ к чердаку? Возможно. Здесь каждое действие оставляет след, как пальцы на запотевшем окне…

А потом — темнота. Ты идешь по следам (своим? чужим?), фонарь выхватывает из мрака желтые глаза. Волчица? Или кто-то надел маску покрупнее?