Проклятие Изиды

Тысячелетняя пыль оседает на кирпичах доков, смешиваясь с запахом гниющей рыбы и угольного дыма. Где-то за спиной скрипит вывеска, сорванная ветром — или чьей-то когтистой лапой. Ты бежишь по переулку, спотыкаясь о разбитые бутылки, а за тобой плетется *что-то*... Оно хрипит, будто легкие наполнены песком.

Лондон здесь не тот, что на открытках. Подземелья египетских храмов под ним — тоже. Стены пирамид впитывают крики: то ли жертв, то ли охотников. Двустволка греет ладони, но против мумий, чьи тела шевелятся под бинтами, как личинки под корой, пули помогают не всегда. Придется толкать их в жаровни с трескучим синим пламенем... или запирать в склепах с древними механизмами.

Бупо смеется хрипло, пряча лицо под шрамом вместо глаза. Его люди стреляют первыми — не спрашивают. Абдулла шепчет тебе на ухо слова, от которых холодеет спина: «Они ищут статуэтку не для продажи. Он хочет впустить *это* внутрь себя».

Переключаешься между Дарианом и Викторией — один ломает черепа прикладом, другая поджигает бензиновые лужи. Но главный враг невидим: он перетекает из трупа в труп, и каждый раз его пальцы смыкаются на горле чуть быстрее...

Револьвер с гравировкой в виде змеи. Огнемет, который плещет огнем как вода из прорванной трубы. Запах паленой плоти въедается в одежду и не выветривается даже в тумане Темзы. А еще эти ловушки — шаг влево, и каменная плита раздавит тебя вместе с криком...

Кто сказал, что сокровища должны светиться? Иногда они лежат в ящике с пауками, и трогать их — все равно что сунуть руку в змеиную нору.