Resistance: Fall of Man

Где-то в 50-х, но не в тех, что ты знаешь. Европа дышит порохом, а Ленин гниет в ссылке — красный занавес рухнул, только не так, как мечтали. Теперь он рвется под когтями чего-то... нечеловеческого. Ты — американец с британским акцентом в глотке и арсеналом, от которого пахнет перегретым металлом. Эти пушки будто вырваны из кошмаров инженера: они шипят, когда перезаряжаешься, оставляя на ладонях следы, будто обожженные кислотой.

Тридцать глав. Тридцать раз тебе придется вытирать кровь с экрана — свою или их, этих тварей с глазами как треснувшие фонари. Между миссиями катсцены хватают за горло: вот трупья в окопах шевелятся, вот тень скользит по стене... а сохраниться нельзя, пока не доползешь до чекпоинта с его мерцающим светом, хриплым от статики радио.

Очки опыта оседают в мышцах как адреналин — чем больше убиваешь, тем ловче пальцы запоминают вес гранат (они взрываются с мокрым хлопком, разбрасывая иглы, которые впиваются в броню с тонким звоном). Челленджи? Да просто чтобы выжить, нужно успеть засечь мины под ногами — они булькают, если прислушаться...

А потом — сорок человек в мультиплере. Сорок пар глаз, горящих в темноте мониторов. Или вдвоем на диване: локти упираются друг в друга, экран дрожит от взрывов...

Здесь танки скрипят как старые кости, а багги подбрасывает на кочках так резко, что зубы стучат. Россия заперлась за своим занавесом, но что-то прорвалось наружу. И оно не просит мира.